Крупный деятель Российской империи Алексей Борисович Нейдгарт был расстрелян нижегородскими чекистами 6 ноября 1918 года, в первую годовщину октябрьского переворота. В свои 55 лет он мог принести немало пользы Родине. Но судьба и злая людская воля решили иначе.

Честь смолоду

Нейдгарты были потомками выходца из Австрии, поступившего на русскую службу в XVII веке. Искренне приняв Православие и обрусев, они талантами, доблестью и верностью добились высоких отличий. Дед Алексея Нейдгарта был героем Отечественной войны, кавалером ордена Святого Георгия двух степеней, генералом от инфантерии и главноуправляющим Кавказа. Его сын Борис Александрович (отец А.Б. Нейдгарта) дослужился до чина действительного тайного советника и обер-гофмейстера Высочайшего Двора. От его брака с Марией Талызиной, правнучкой А.В. Суворова, родились дети Александр, Дмитрий, Алексей, Ольга и Анна. Последняя была замужем за министром иностранных дел С.Д. Сазоновым, а ее сестра — за  председателем Совета Министров П.А. Столыпиным.

Алексей Нейдгарт родился 1 сентября 1863 года в Москве. Следуя по стопам старших братьев, он окончил столичный Пажеский корпус, затем 3-ю Московскую военную гимназию и 3-е военное Александровское училище, откуда в 1883 году был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Преображенский полк. Прослужив четыре года, он вышел в запас гвардейской пехоты, а в 1894 году — в отставку с чином поручика.

В середине XIX века Нейдгарты свили себе гнездо в Нижегородской губернии, купив у вдовы инвалида Крымской войны Николая Дельвига (брата известного инженера и строителя нижегородского водопровода А.И. Дельвига) землю в Княгининском уезде. Имение в Ичалковской волости состояло из нескольких тысяч десятин земли, усадеб, мельниц. В сельцо под названием Отрада, раскинувшееся на берегу реки Пьяны, и прибыл Алексей Нейдгарт, покинув Преображенский полк. Женившись на  Любови Трубецкой, Нейдгарт-младший мог посвятить себя статской службе и трудам сельского хозяина.

В Княгининском уезде он состоял почетным мировым судьей, участковым земским начальником, избирался гласным уездного земства, а с 1896 по 1904 год три срока подряд являлся Нижегородским губернским предводителем дворянства.

Служба не мешала тридцатилетнему чиновнику быть рачительным помещиком. Ведомость 1897 года сообщает, что А.Б. Нейдгарту принадлежало имение при с. Ичалках, Троицкое тож, водяная мельница на реке Пелть, такая же на озере Иняве при селе Пилёкшево, базарная площадь с постройками в Большой Якшени, а также помещения для бакалейной и калачной лавок и сукновальный завод в Пилёкшеве.

В том крепком хозяйстве применяли элитные семена и минеральные удобрения, растили породистый скот, держали пасеки, производили сыр. Работа по найму щедро оплачивалась. Как пишет историк, наёмным работникам — косцам, кузнецам, камнедобытчикам — платили в день по рублю (три рубля стоила дойная корова), а кроме того, выдавали головку сыра, ведро молока и буханку хлеба.

В Отраде Алексей Нейдгарт построил двухэтажный дом в классическом стиле. С колоннами, богатыми интерьерами, домовой церковью и деревянной колокольней. По преданию, в усадьбе не раз гостил шурин Бориса Алексеевича, П.А. Столыпин. Есть версия, что со своей суженой, Ольгой Борисовной Нейдгарт, он венчался в Троицкой церкви соседнего села Анненково.

Неподалёку располагалось имение старшего брата Дмитрия — при деревнях Новой, Козловке и селе Пилёкшеве.

Имея доброе сердце, А.Б. Нейдгарт заслужил прочную репутацию благотворителя. Он щедро жертвовал  на церкви Божии. На средства доброхотов воздвиг Народный дом в Нижнем Новгороде. Оказывал щедрую помощь ряду школ и приютов. На средства Нейдгартов содержалось народное училище на 90 мест в Ичалках. Они же попечительствовали школе в Пилёкшеве. С 1904 года Алексей Нейдгарт — пожизненный почетный член нижегородского Братства Святого Георгия, с 1906-го — ктитор Екатерининского храма при приюте для бедных дворян. Памятником ему до сих пор стоят церковь в селе Сунееве, колокольня в Ичалках.

Дом А.Б. Нейдгарта в Отраде (переименованной в поселок «Новый мир», Вадский район) выстоял, пережил все бури XX  века. Уцелели и руины дома Д.Б. Нейдгарта — все, что осталось от некогда цветущей усадьбы Красный Хутор.

В годину смуты Алексей Нейдгарт — в гуще общественной жизни. До января 1906 года он губернатор в Екатеринославе (ныне Днепропетровск), затем избранный член Государственного совета от земства Нижегородской губернии, один из лидеров «правого центра». Алексей Борисович участвует в «Русском окраинном обществе», созданном для борьбы с местечковым сепаратизмом, состоит членом Совета старшин «Всероссийского национального клуба», активно поддерживает политический курс премьер-министра П.А.Столыпина. В 1915 году истекает срок его членства в Госсовете, и Николай II продлевает полномочия царским указом.

Заметную роль играл и его старший брат Дмитрий, служивший в начале XX века губернатором в Плоцке (Польша) и градоначальником Одессы, где проявил волю и мужество в противостоянии революционной анархии. Старший из братьев Нейдгартов, Александр, скончался в 1907 году в возрасте около 50 лет.

В 1914 году Алексей Нейдгарт был удостоен высочайшей благодарности за труды в возведении Феодоровского собора в Петербурге, строившегося в честь 300-летия Дома Романовых, его назначили ктитором этого храма. Вскоре разразилась мировая война, названная Второй отечественной. Все здоровые силы общества устремились на помощь действующей армии. Не был исключением и А.Б. Нейдгарт. Он участвовал в Верховном совете по призрению семей воинов, возглавил Татьянинский комитет помощи пострадавшим от военных действий. В 1915 и 1916 годах Алексея Борисовича выдвигали главой кабинета министров, но кандидатура отклонялась. Случись иначе, может, и не было бы катастрофы 1917 года? Не потеряла ли Россия в лице Нейдгарта-премьера нового Столыпина?

Февральский, а затем октябрьский перевороты фактически поставили правых политиков вне закона. Алексей Нейдгарт вернулся в Отраду. В Нижегородской губернии ему уже был уготован мученический венец.

В июне 1917 года вместе с временно управляющим Нижегородской епархией епископом Лаврентием (Князевым) и настоятелем Нижегородского кафедрального собора протоиереем Алексеем Порфирьевым он подписал протест против гонений на Православную церковь. На это губернская чека во главе с бывшим анархокоммунистом и дезертиром Я.З. Воробьевым ответила массовыми арестами и расстрелами духовенства и мирян.

По преданию, троих новомучеников казнили на окраине сада за особняком купца Филитера Кузнецова на Малой Покровке, занятым чекистами под штаб и тюрьму. Сад и расположенный за ним Жандармский овраг служили местом расправ, чинимых красными латышами из батальона войск ВЧК. По преданию, привести в исполнение приговор сначала поручили обычным красноармейцам, но те отказались. И тогда позвали наемников-латышей. То же предание гласит, что тела убиенных отвезли на Мочальный остров (на Волге, против современной Чкаловской лестницы) и там то ли небрежно закопали, то ли, как часто случалось, сбросили в речную стремнину.

В 1991 году Алексей Борисович Нейдгарт был официально реабилитирован.

В 2000 году Русская Православная Церковь причислила его к лику святых мучеников.

Брату А.Б. Нейдгарта — Дмитрию (1861-1942), а также его сестрам Ольге (1859-1944) и Анне (1868-1939) удалось спастись, укрывшись от красного террора за границей. Судьба жены Любови Николаевны Нейдгарт, сына Бориса, дочерей Елизаветы и Марии оказалась трагичной.

А за отца ответишь!

22 сентября 1918 года в Арзамасе арестовали 26-летнего Бориса Алексеевича Нейдгарта.  В те дни в охваченной революционным безумием России бушевал красный террор. Молодому штаб-ротмистру, да еще сыну крупного царского сановника, грозил расстрел.

Но палачи не спешили с расправой. Председатель арзамасской уездной чрезвычайки Зиновьев быстро смекнул, что в случае с родовитой жертвой необходимо приостановить конвейер смерти, лихо запущенный по приказу всемогущего Мартына Лациса, главы Чека Восточного фронта, и бывшего бундовца и анархо-коммуниста Воробьева,  заправлявшего кровавыми делами в губернской комиссии. Нейдгарт-младший мог дать ценные сведения о родственниках. И прежде всего о дяде Дмитрии Борисовиче, включенном в секретные списки подлежащих аресту и безоговорочному расстрелу за царскую службу.

На первом допросе Борис показал, что родился в 1891 году в деревне Козловка Ичалковской волости Княгининского уезда. Бывший дворянин, офицер, в партиях не состоял и не состоит, имеет высшее юридическое образование, в войну был на фронте, а демобилизовавшись, жил у родных в Арзамасе. Отец — бывший член Государственного совета Алексей Борисович Нейдгарт. «Вины за мной никакой не значится, — собственноручно написал узник, — арестовываюсь в качестве заложника».

Две недели провел Борис в застенке, после чего был отправлен в губернский концлагерь. В сопроводительный документ начальник арзамасской тюрьмы вписал: «Волосы русые, лицо чистое, глаза серые. Направляется без оков».

С 7 октября Нейдгарт числился уже за губернской Чека. В том концлагере, спешно созданном в начале сентября 1918 г. где-то на окраине Нижнего (есть неподтвержденная документально версия, что в Крестовоздвиженском монастыре), томилось до тысячи заложников.

В августе, боясь наступления белого полковника В.О. Каппеля, недавно овладевшего Казанью, нижегородские чекисты навели, как того яростно требовал Ленин, «массовидный террор». Аресты шли по доносам вездесущих сексотов, но чаще — по классовому признаку.

Террор совершался в полном соответствии с заклинаниями Ленина, с инструкциями все того же Лациса, который печатно наставлял подчиненных: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора».

То были не пустые угрозы. Первые расстрелы заложников начались в августе. После покушения на Ленина они приобрели характер лавины. К моменту ареста Бориса Нейдгарта в губернии в считанные дни без суда и следствия было убито несколько сотен бывших офицеров, полицейских, жандармов, священников, предпринимателей. А то и рядовых обывателей, попавших под частую чекистскую гребенку.

Повторный допрос в Чека состоялся 5 ноября в 20 часов 20 минут. К прежним показаниям Борис Нейдгарт добавил, что окончил гимназию и юридический лицей в Петрограде. Жил на Каменноостровском проспекте, дом 13. В начале войны поступил на шестимесячные кавалерийские курсы Пажеского корпуса и в июне 1915 года стал прапорщиком. До конца 1917 г. воевал штаб-ротмистром на Юго-Западном фронте, в знаменитом Текинском полку. Затем болезнь, эвакуация, месячный отпуск в Киеве, у дяди Ф. Н. Безака. И наконец, демобилизация.

До лета 1918 года Нейдгарт-младший был у родителей в Арзамасе. Нигде не служил, лишь съездил в Петроград, чтобы сдать квартиру и продать вещи: на вырученные деньги предстояло содержать семью.

Борис чуял, что чекистам малоинтересен его прямодушный рассказ. От него ждали выдачи, где скрывается столь ненавистный большевикам дядя, Дмитрий Нейдгарт. Отвечая на вопросы угрюмого и косноязычного следователя-латыша, молодой человек не мог знать, что отцу оставалось жить считанные часы. Алексея Борисовича Нейдгарта, шурина П.А. Столыпина, расстреляют 6 ноября рядом с тюрьмой Чрезвычайки, в Жандармском овраге.

А 11 декабря Нижегородская Чека (члены:  Воробьев (Кац), Хахарев, Мовчан, Буссе, Криппен, Ансон, Матушон, Лелапш, Сафро) решила и его участь: «Нейдгарта Бориса Алексеевича держать как заложника на все время гражданской войны».

В скудном архивно-следственном деле есть еще несколько пожелтевших от времени листков. Среди них ходатайство профессора и декана НГУ Дмитрия Владимировича Калугина. Тот писал, что знает Бориса Нейдгарта с детства и ручается за полную его благонадежность («ничем, кроме науки и службы не интересовался, политикой не занимался») и просит освободить. Там же — прошение самого Бориса Нейдгарта в президиум Губревтрибунала с повторением все тех же фактов биографии и просьбой сообщить о его дальнейшей судьбе. Датировано 9 мая 1919 г.

Менее чем через два месяца в ВЧК поступило еще одно ходатайство, от Елизаветы Алексеевны Нейдгарт, проживавшей в Москве, Ржевский пер., 10. Брат, писала она, арестован 22 сентября 1918 г. вместе с отцом. 21 октября мой отец был вторично арестован в Арзамасе и препровожден в нижегородский концлагерь, а 5 ноября по постановлению Нижегородской губчека расстрелян. Мой брат обращался 3 марта 1919 г. в ревтрибунал с прошением о применении к нему амнистии ВЦИК, пункт 7, трибунал решил дело в его пользу, но губчека воспротивилась его освобождению, заявив, что он числится за ВЧК. Брат, которого комиссия считает важным заложником, содержится в 1-й нижегородской тюрьме.

Не вникая в суть, президиум ВЧК запросил нижегородских товарищей: «Что представляет собой в политическом и социальном отношении Нейдгарт?»

Нижний ответил лаконичной телеграммой: «Гр. Нейдгарт является представителем крупной буржуазии, бывший штаб-офицер Туркменского полка, отец — бывший граф, член Государственного совета, земский начальник, брат известного Нейдгарта, градоначальника Одессы, расстрелян в период красного террора». Лубянка с доводами согласилась.

14 мая 1920 г. Нижгубчека вернулась к вопросу. Заседали: за председателя — Пронин, секретарь — Киселев, присутствовал Михельсон. Слушали дело № 635 по обвинению Нейдгарта Бориса Алексеевича, приговоренного к заключению в концлагерь на все время гражданской войны. Постановили: в амнистии ВЦИК отказать.

Здесь ручеёк материалов следствия пересыхает. Окончательного процессуального решения в папке нет. Возможно, оно было, и его изъяли. Таких зловещих чекистских дел с оборванным концом в фонде бывшего КГБ Центрального архива Нижегородской области множество. Какую цель преследовали авторы архивных обрезаний? Жалости к читателям? Сокрытия истинных масштабов террора? Стремления любой ценой сохранить романтический глянец на истории ВЧК?

Крупицы сведений о жене и детях Алексия Нейдгарта оказались разбросанными по другим архивно-следственным делам фонда р-2209 (фонд бывшего УКГБ по Горьковской области).

Вот архивное дело № 7845. Обвиняемая Любовь Николаевна Нейдгарт – жена святаго мученика Алексия Нейдгарта. Родилась в 1865 г. в Петербурге, отец – князь Николай Николаевич Трубецкой (1836-1927), генерал-лейтенант и бывший Минский губернатор. Обвиняемая окончила гимназию и жила в столице с мужем, А.Б. Нейдгартом, до июля 1917 г., после чего выехала в его имение Отрада в Ичалковской волости Княгининского уезда Нижегородской губернии. В октябре она вновь отправилась в Петроград, но вынуждена была остановиться в Арзамасе из-за нарушения движения поездов. Там в последующем и жила, занимаясь домашним хозяйством и вышивкой на продажу. 62-летнюю вдову Нейдгарта арестовали 23 июня 1927 года. Уполномоченный Арзамасского отдела Особого Отделения ОГПУ 17-й стрелковой дивизии предъявил стандартные для людей ее круга обвинения: контрреволюционная деятельность, распространение слухов, сношения с иностранным государством.

О том, что это за слухи и сношения, можно лишь гадать. Муж в 1918 году расстрелян. Тогда же сын Борис брошен в застенок. Дочери Елизавета и Мария проживают с матерью, а вот третья дочь, Наталья Нейдгарт, находится в Париже. Далеко за границей и другая родня, в Брюсселе нашли приют брат Николай Трубецкой и сестра Наталья Николаевна, в замужестве Вельяминова. По меркам ОГПУ это уже состав преступления. Виновной в контрреволюции гражданка Нейдгарт себя не признала. В заявлении же, адресованном помощнику прокурора РСФСР тов. Катальяну указала, что сын ее, Борис Алексеевич Нейдгарт, умер в 1920 г. от тифа в Нижегородской тюрьме, где содержался заложником 17 месяцев. Заметим, такие сведения могли быть получены только из конторы на Воробьевке, а то и на Лубянке. Мать, терзаемая тревогой за судьбу сына, писала, и ей ответили. «Умер от тифа». Похоже на лукавые «десять лет без права переписки». Возможно, мать не верила в официальную версию и подозревала, что ее Бореньку попросту расстреляли. Отсюда, видимо, и обвинения в сеянии слухов, мол, не болтай лишнего.

Обеих дочерей арестовали в тот же день 23 июня. Елизавета, 39 лет, до войны училась в гимназии, затем жила в имении Отрада, а после революции – в Арзамасе, где служила учительницей музыки и иностранных языков. То же, словно под копирку, обвинение в контрреволюции и связях с заграницей. Сестра Мария младше на два года, родилась в Отраде, выпускница женской гимназии Санкт-Петербурга, замужем за князем Ухтомским. После 1917 г. Маша жила с матерью и сестрой в Арзамасе, зарабатывая на жизнь уроками музыки.

Решением Особого совещания при коллегии ОГПУ от 7 октября 1927 Любовь и Елизавета Нейдгарт сосланы на 3 года, куда, неизвестно. Формулировка в деле еще та – «освобождены» с лишением права проживания в таких-то городах и с прикреплением к определенному месту жительства. Что с ними сталось потом –  тьма тьмущая. Мать будто бы отпустили за границу, где она и скончалась в 1928 г. Правда ли это? Дело Марии Ухтомской прекращено 9.8.1927, но что последовало за этим, тоже загадка. Может, за эвфемизмом «дело закрыто» спрятали совсем иное? Электронная энциклопедия «Википедия» настаивает, что дочь и сын А.Б. Нейдгарта «были расстреляны в 1918 году в Нижнем Новгороде». Похоже, именно такие сведения просочились за рубеж. Полную правду о судьбе членов семьи святого мученика Алексия хранят потайные фонды архивов бывших ВЧК-ОГПУ-НКВД. По прошествии почти ста лет на правде о преступлениях большевизма лежит гриф секретности.

Станислав Смирнов, 

действительный член «Историко-родословного общества в Москве».